Сергей Донской рассказал об экологическом состоянии Байкала и российских мегаполисов и о том, какие нефтяные месторождения идут на аукционы

Компании, деятельность которых связана с эксплуатацией природных ресурсов, не рвутся оплачивать мероприятия по их восстановлению, но по закону обязаны. В кризис эти расходы особенно обременительны. По этой же причине сокращаются государственные расходы на экологию. Поэтому Минприроды, которое отвечает за использование недр, лесов и водоемов и одновременно за их сохранение, приходится сейчас нелегко. Министр Сергей Донской рассказал о том, как справляется с ситуацией, и о проблемах нефтяной отрасли: в нераспределенном фонде у государства осталось всего 5% недр – если компании сейчас не начнут открывать месторождения, после 2020 г. в России может упасть добыча нефти.

– Достаточно ли финансирование экологических нужд, в том числе со стороны государства?

– Корректно сказать, что здесь уже создалась критическая ситуация. Только потребность в инвестициях в новые объекты инфраструктуры отрасли переработки отходов оценивается примерно в 150 млрд руб., что примерно в 10 раз ниже уровня инвестиций 2015 г. Затраты на внедрение наилучших доступных технологий (НДТ – применяемые в мире технологии на основе самых современных достижений науки и техники и требований в сфере охраны окружающей среды. – «Ведомости») должны составлять от 1,5 до 2,5% ВВП ежегодно, а сегодня это 0,8% от ВВП. Но мы надеемся, что за счет введения новых норм закона об НДТ к 2025 г. они должны подняться до 1,5%.

– Большая часть платежей за негативное воздействие на окружающую среду, за размещение отходов остается в региональных бюджетах. Куда их тратят власти регионов? Нужно ли сделать их целевыми – кажется, так было до 2002 г.?

– Целевое использование природоохранных средств – это действительно проблема. Получая 95% платы за негативное воздействие на окружающую среду, регионы в таком же объеме на охрану окружающей среды их не тратят.Специалисты министерства проработали вопрос создания экологических фондов для улучшения ситуации с финансированием. Это инструмент, который прекрасно работает в большинстве зарубежных стран, например в США, Германии, Вьетнаме. Мы считаем его очень эффективным в сегодняшних условиях. Он был в свое время отменен в рамках административной реформы, тогда деньги на нужды экологии не направлялись в полном объеме, расходовались неэффективно, так как не было понятной подзаконной базы. Сегодня мы ведем переговоры с Минфином о внесении соответствующих изменений в бюджетное законодательство.

– Лет 5–7 назад пресса много писала об огромных штрафах за загрязнение окружающей среды, теперь тема в основном осталась в специализированных СМИ. Означает ли это, что сильно улучшилась ситуация, меньше нарушений или снизился общественный интерес к проблеме?

– В целом начиная с 2008 г. штрафы повышались постоянно, в среднем по разным статьям КоАПа они увеличились от 3 до 10 раз, а где-то и больше. Например, штрафы за невыполнение обязанности по рекультивации земель увеличились в 30 раз. За нарушения требований по охране недр ответственность возросла в 25 раз до 500 000 руб. За нерациональное использование природных ресурсов – с 80 000 до 1 млн руб. В сфере водных ресурсов штрафы выросли в среднем в 10 раз. При этом вводились и новые составы правонарушений с новыми размерами штрафов – например, при несоблюдении свободного доступа к водному объекту.В этом году мы подготовили законопроект о повышении штрафов за неисполнение предписаний Росприроднадзора в десятки раз. Кроме того, в Госдуме разрабатывается новая редакция КоАПа, где предусмотрено повышение штрафов по статьям, по которым ранее изменения не вносились. То есть мы все это время ужесточаем административную ответственность соразмерно социально-экономическим условиям. Это дает результаты, Росприроднадзор фиксирует снижение правонарушений.

– Нефтеразливы – одно из самых опасных загрязнений, и оно очень трудно устраняется. Достаточно ли компании делают для решения проблемы или здесь тоже ставка на штрафы?

– Компании недостаточно обновляют изношенные фонды. В ближайшее время планируются поправки в закон «Об охране окружающей среды» и в КоАП: предприятия, ведущие добычу нефти, и организации, деятельность которых связана с риском разлива нефти и нефтепродуктов, должны будут разрабатывать планы по их предупреждению. Также мы вносим в КоАП изменения, которые повышают ответственность за нефтеразливы. У компаний должен появиться стимул тратить больше средств не на выплату штрафов, а на повышение надежности инфраструктуры и эффективности работы тех подразделений, которые отвечают за ее надежность.Ответственность за нефтеразливы мы планируем ужесточить минимум вдвое. Штрафы предусматриваются в случае отсутствия и невыполнения планов предупреждения разливов нефти, а также за отсутствие или недостоверность сведений о разливе. В первом случае увеличим штраф до 500 000 руб., а за сокрытие факта разлива – до 1 млн руб. Как самая крайняя мера может быть рассмотрена приостановка работы предприятия.

– Сколько штрафов вы собрали в прошлом году?

– Поступления в бюджеты разных уровней от штрафов за различные нарушения в 2015 г. составили 876,6 млн руб., а в 2014 г. – 891,3 млн руб.

– Какие отрасли вызывают опасения не с точки зрения «абсолютного» воздействия, а с точки зрения отставания технологий и недостатка инвестиций в природоохранные мероприятия?

– Ситуация с природоохранными мерами хуже всего там, где управление осуществляется не бизнесом, а муниципальными учреждениями. Это прежде всего ЖКХ. Это очистные сооружения, построенные в 60-е гг. прошлого века, такие же водозаборы, система распределения ресурсов. В этом направлении развитие идет очень медленно, так как накоплен большой объем проблем и о прорывах говорить при их наличии просто невозможно. Сегодня, как я сказал, федеральный бюджет через ФЦП дотирует модернизацию предприятий этого сегмента. Если говорить об абсолютных показателях по негативному воздействию, то ЖКХ также занимает первую строчку по загрязнению поверхностных водных объектов.Если говорить об объемах природоохранных инвестиций, то это 158 млрд руб. в год. Самый больший уровень инвестиций осуществляют предприятия обрабатывающей промышленности, за ними – добыча металлов и следом – производство нефтепродуктов и металлургия. Также большая доля инвестиций от сферы добычи полезных ископаемых.

Мусорный вопрос

– В ЖКХ одна из самых болезненных проблем – сбор и сортировка мусора. Контейнер для сортировки перед зданием Минприроды скорее экзотика, а не повсеместное явление. Почему буксует программа сортировки мусора?

– Конечно, переработка раздельных коммунальных отходов более эффективна экономически. Предприятия, которые ориентированы на переработку вторичного сырья, заинтересованы в том, чтобы оно поступало к ним однородным. Несортированный мусор можно только уничтожать или захоранивать.Раздельный сбор мусора в России станет нормальной практикой. Сейчас решение о раздельном сборе мусора принимают муниципальные образования. Понятно, что для этого должна быть создана инфраструктура – сортировочные комплексы, перерабатывающие заводы. Это требует ресурсов и времени, а также соответствующего объема мусора. Некоторые регионы говорят нам, что им недостаточно мусора для строительства завода. Они готовы даже привозить мусор из других регионов. Этой осенью должны быть утверждены территориальные схемы по обращению с отходами в каждом регионе. Затем эти схемы будут оптимизированы и масштабированы, мы получим общую картину по стране, возможность сделать укрупненные межрегиональные схемы, чтобы снизить затраты региональных бюджетов, наиболее эффективно выстроить потоки мусора.С этого же года мы будем собирать экологические платежи, которые пойдут на строительство необходимой инфраструктуры – заводов, полигонов. При этом приоритет, конечно, переработка ТКО (твердых коммунальных отходов), а не захоронение и не сжигание.

– Территориальные схемы планировалось утвердить в сентябре?

– Да, но в сентябре уже не получится – регионы еще не справились со своей частью работы.

– Как обстоят дела с концессиями в секторе мусоропереработки? Кажется, эти проекты не идут. Почему?

– Этот вопрос находится в зоне ответственности Минстроя. Но я могу сказать, что концессии в ЖКХ работают эффективнее муниципального управления и этот механизм необходимо использовать.

– В некоторых странах на месте мусорных полигонов, например, строят площадки для гольфа.

– Правильно. Более того, в Японии мусор использовался для формирования целого острова для развития городской территории – знаменитый остров Мечты в Токийской бухте. Но в отличие от маленькой по площади Японии в советское и постсоветское время наша страна теряла гектары земли, предназначенной под полигоны. Сейчас ситуация уже меняется. Как минимум рекультивируются старые полигоны, пусть и не под площадки для гольфа. К примеру, у нас в Сочи был рекультивирован Адлерский полигон – это, несомненно, улучшило рекреационные возможности главного курорта страны.

– Есть отходы, с цивилизованным сбором которых жители могли бы помочь. В Москве есть пункты по приему батареек, но достаточно ли сейчас заводов для их переработки? Или, например, почему в России до сих пор нет аппаратов по приему бутылок, банок за деньги, как за рубежом?

– В России пока один завод по переработке батареек – в Челябинске. Он справляется. Если объемы возрастут, то будут строиться новые заводы. Государство ориентировано содействовать строительству сложных предприятий по переработке.Что касается приема бутылок за деньги – это было организованной практикой в СССР, сейчас создаются условия для ее возобновления. С 2016 г. был веден экологический сбор: у производителя и импортера товара появляется обязанность либо перерабатывать самостоятельно товары после утраты потребительских свойств, либо платить.Очень многие производители готовы сами перерабатывать. Но откуда взять отходы? За счет залоговой стоимость продукции – это когда люди платят за готовый продукт, в цене которого уже заложена цена за тару. То есть мы купили дороже бутылку воды, потом бутылку сдали и, по сути, вернулись к первоначальной стоимости. Фактически это финансовый инструмент. Сейчас в России есть все для того, чтобы этот механизм заработал: у производителей появилась обязанность перерабатывать отходы самостоятельно или платить экологический сбор. Со временем это приведет к тому, что торговые сети будут закладывать в цену товара стоимость тары и устанавливать фандоматы (аппараты по приему возвратной тары). Пока мы обсуждаем с рядом крупных государственных банковских структур возможность использования пунктов для сбора отдельных видов тары.

– О каких компаниях идет речь?

– Сбором могут заниматься, например, «Почта России» совместно с Почта-банком. Но пока это в большей степени идеи. Компании должны сами проявить заинтересованность.

Уровень опасности

– Какие регионы, на ваш взгляд, в плане экологии сейчас безопасны для проживания и наоборот?

– Если исходить из абсолютных показателей по загрязнению воздуха – а это основной фактор, влияющий на здоровье людей, – то наихудшая ситуация в Москве, Норильске, Иркутске, Чите, Дзержинске, Красноярске, Екатеринбурге, Челябинске, Магнитогорске.Совсем недавно собирались с представителями мегаполисов. Я попросил выделить ключевые факторы, которые влияют на экологию города. Представители одних регионов говорили о том, что основное внимание нужно обратить на выбросы от производственных объектов, других – о необходимости снижать выбросы от автомобильного транспорта. Были и другие мнения. Главное – что проблемами экологии города и региональные, и муниципальные власти стали заниматься. Мы планируем в ноябре опубликовать экологический рейтинг городов, который ежегодно готовим совместно с EY. Надеемся, что это хороший ориентир для регионов. Его цель не только в оценке абсолютных показателей – текущей ситуации с точки зрения загрязнения воздуха или водных объектов, – но и в оценке ее динамики и мер, которые принимают муниципальные власти. У нас в прошлом году первой стала Москва, хотя очевидно, что загрязнение воздуха от автотранспорта здесь очень высокое. Специалисты оценили ряд решений столичных властей, в том числе по развитию общественного транспорта, дорожному строительству.

Будет ли чистая вода

– Ухудшается ли состояние природных водоемов в России? Как боретесь за чистую воду и против обмеления?

– В целом в России начался 10-летний цикл маловодья – так говорят специалисты. Это сказывается на многих объектах, не буду их сейчас перечислять. Это естественные причины, в том числе связанные с изменением климата. Что касается уровня загрязнения, то он, к сожалению, существенно не изменился. Ухудшение вод происходит в Чите, Красноярске, в нижней Волге и отдельных реках Кольского полуострова.Сегодня мы софинансируем в рамках ФЦП 50 инвестиционных проектов общей стоимостью 110 млрд руб.Мы установили также льготы по плате за негативное воздействие при внедрении НДТ в водосбережении, очистке сточных вод, переработке жидких отходов.Еще одно системное решение, позволившее стимулировать бизнес, – принятие ФЗ «О водоснабжении и водоотведении». Закон обязывает все крупные предприятия, сбрасывающие свои стоки в городские сети, строить локальные сооружения. При этом они могут зачесть затраты на природоохранные мероприятия в счет платы за негативное воздействие на водные объекты.

– Расскажите об экологической ситуации на Байкале. Говорят, что озеро болеет, падает уровень воды. Что делается для решения проблем?

– В эту зиму-весну и в 2015 г. уровень опускался ниже установленного минимального уровня в 465 м. Сейчас он растет – прежде всего благодаря осадкам. В целом мы видим позитивную тенденцию: сейчас уровень воды в озере выше, чем в прошлом году, на 10 см. Но наша задача – обеспечить устойчивый уровень воды зимой и весной. На Байкале еще много других проблем, которые нужно решать. Одна из них – это ликвидация накопленного ущерба, в том числе в связи с закрытием в 2013 г. Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. Кроме того, существует проблема с очистными сооружениями, ликвидацией отходов и т. д. Местные власти принимают для этого меры, которые были заложены в ФЦП 2012–2020 гг. Но темпы пока недостаточны. С учетом того, что задач меньше не становится, скорее всего действие ФЦП будет распространяться и за пределы 2020 г., потому что все проблемы Байкала за оставшиеся четыре года решить невозможно. Приложим все усилия, чтобы Байкал был здоровым.

– Государственное финансирование увеличится?

– Сейчас по всем ФЦП – не только природоохранного назначения – идет сокращение объемов финансирования. Наша позиция в том, что приоритетные направления должны финансироваться в полном объеме.

– Как у нас обстоят дела с восстановлением лесов? Из-за вырубки лесов, пожаров лесные ресурсы понемногу утрачиваются.

– Рубка леса в ряде случае необходима для его обновления. Этого ресурса в России много, но за последнее время объемы рубки увеличиваются. А значит, нужно увеличивать объемы восстановления. Сейчас подготовлен план для работы в этом направлении. Мы разработали изменения в Лесной кодекс, которые усиливают ответственность всех участников лесопользования в части проведения лесовосстановительных работ. Как вы знаете, сегодня существует процедура перевода лесных земель в иные земли, например промышленности – под строительство линейных объектов. В одночасье лес, занимающий физически значительные площади, в документах превращается в строительную площадку. Но кто компенсирует физическое выбытие лесных площадей? Мы планируем в этих случаях обязать компании проводить лесовосстановление. Причем мы предложили монетизировать эти обязательства. Предлагается три варианта: или восстанавливаешь самостоятельно, или нанимаешь специальную структуру, которая этим занимается, или перечисляешь государству средства на восстановление.

– Достаточны ли темпы восстановления леса?

– Если сложить площади лесов, которые пострадали от пожара, рубок, различных болезней лесов, то объемы восстановления пока недостаточны. Они сопоставимы с теми, что были в 2011–2012 гг., но при этом объемы рубок увеличились. Сейчас объем лесовосстановления – это ежегодно более 800 000 га. При этом с учетом рубок (в том числе под линейные объекты – ЛЭП, трубопроводы, дороги и т. п.), пожаров, гибели от вредителей каждый год выбывает порядка 1 млн га. Таким образом, дефицит составляет около 20%, и он накапливается с 2008 г. Большая часть дефицита при этом приходится на труднодоступные, удаленные территории либо на площади под строящимися объектами инфраструктуры.

– Специалисты, с которыми мы говорили, считают, что Россия отстает по технологиям, это касается и заготовки древесины, и лесовосстановления. Так ли это? Каковы перспективы решения проблемы?

– Если сравнить ситуацию с другими лесными странами, то в Скандинавии, например, баланс рубок и восстановления значительно лучше, чем у нас, так как используется модель интенсивного лесопользования и выборочных рубок. А США и Канада уступают нам и по качеству, и по объемам лесовосстановления в том числе потому, что леса находятся в частной собственности и лесовосстановление не вменено в обязанности собственникам. Мы используем ту же технику для заготовки древесины, что и другие страны, поэтому здесь нисколько не уступаем. Что касается лесовосстановления, то нам действительно нужно шире использовать современную технику и технологии.

Глобальные проблемы климата

– Расскажите о Парижском соглашении, в прошлом году пришедшем на смену Киотскому протоколу. Было ли России полезно участие в Киотском протоколе, оправдались ли ожидания? Какова политика относительно Парижского соглашения?

– Мы подписали соглашение. Это был осмысленный шаг. Мы понимаем, что климат меняется, причем в нашем стране повышение температуры идет ускоренными темпами: в 2016 г. мы фиксировали рост почти на 4 градуса. С 1990 г. в 4 раза возросло число опасных природных явлений. В мире изменение климата может привести к неконтролируемым миграционным потокам, распространению смертельных болезней и другим социальным бедам, не говоря об экономических потерях. Поэтому мы приняли участие в подготовке Парижского соглашения и в апреле этого года подписали его.Соглашение не устанавливает конкретных количественных показателей по снижению выбросов парниковых газов. Но это не значит, что мы не можем сами устанавливать меры национального регулирования. И сегодня мы прорабатываем вопрос по выбору российской модели. Что касается Киотского протокола, то это позитивный опыт для нас, вне всякого сомнения. Нам удалось вовлечь в его реализацию ключевые отрасли экономики. По независимым оценкам, мы вышли на 2-е место в мире по использованию инвестиционных механизмов, заложенных в документе. В соответствии с Киотским протоколом были сформированы российская система оценки выбросов парниковых газов и реестр углеродных единиц. В течение первого периода действия протокола Россией было реализовано свыше 100 проектов по сокращению выбросов. Накопленное сокращение выбросов с 1990 по 2011 г. составило 34 млрд т эквивалента углекислого газа. Эта величина превышает совокупный выброс парниковых газов в развитых странах – членах конвенции.

Полный тест интервью читайте на сайте vedomosti.ru.